Анонімні Алкоголіки Полтавського регіону Поэтому, когда сегодня АА-евец упоминает о том, что
они были не слишком поспешны в выполнении Шагов, или не
проходили всех этих госпитализаций, когда вступили в программу,
он говорит о старых временах — но не о старых старых
временах.
Так что же представляла собой госпитализация? Бетти Б.,
практикантка, была свидетельницей одного из ранних примеров.
Насколько она помнит, происходило это летом или осенью
1935 года.
«У меня было дежурство с 3:00 до 11:00 на роскошном этаже
с частными палатами, — вспоминает она. — Это было место,
куда редко назначали практиканток…
Я проходила мимо лифта, дверь лязгнула, открылась… и я в
полном изумлении увидела, как доктор Боб выталкивает в коридор
грязного, непричесанного, небритого человека в состоянии
очевидной интоксикации. Я уверена, что мое удивление
было замечено. Пациентов такого типа никогда не видели на
отделении. Он безусловно принадлежал к тем, чье место было
двумя этажам ниже, в благотворительном отделении.
Однако доктор Боб, удерживая шатающуюся фигуру в
устойчивом положении за шиворот, уставился на меня поверх
своих очков в роговой оправе и сказал: “Теперь слушайте
меня, женщина! Я хочу, чтобы Вы выполнили в точности
то, что я велю Вам сделать. В точности! Забудьте все правила
приема пациента, которым вас учили. Меня не волнует, что
будет говорить Вам Ваша старшая медсестра. Не раздевайте
его. Не давайте ему полагающуюся при приеме ванну. Забудьте
об анализе мочи. Ничего не делайте — Вы меня поняли?
Ничего! Меня не волнует, если он обмочит всю кровать,
или затошнит все вокруг. Не меняйте ему белье. Меня не
волнует, если он будет лежать на полу. Оставьте его там.
Важно только одно — он захочет выпить — я имею в виду
виски. Скажите ему, что он получит все, что захочет, только
если он выпьет унцию паральдегида* перед тем, как получит
свой виски. Запомните — по одной унции каждого —
паральдегид, затем виски. И запомните, женщина, забудьте, что Вы медсестра. Я напишу
Вам приказ, чтобы у вас не было неприятностей. Поместите
его в 306 палату. Они знают об этом внизу. Я вернусь
завтра утром”. С этим он зашагал по коридору, в своих диких
носках, как обычно торчащих из-под штанин его синих хирургических
брюк.